Кто самый известный русский поэт? Все, от школьника до пенсионера, уверенно скажут: «Пушкин!» Аполлон Григорьев в критической статье 1859 года утверждал, что «Пушкин – наше всё», и за более чем 150 лет ничего не изменилось. Александр Сергеевич незримо присутствует в нашей жизни: мы читаем его стихи и прозу, цитируем наизусть полюбившиеся строки, интересуемся подробностями личной жизни. Да, пытливый читатель хочет знать и как жил поэт, и с кем общался, и что ел.
Еда в творчестве Пушкина: ростбиф, бланманже и макароны с пармезаном
Когда пытаются связать поэта Пушкина с гастрономией, обычно вспоминают строки из «Евгения Онегина»:
К Talon помчался: он уверен,
Что там уж ждет его Каверин.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток;
Пред ним roast-bee окровавленный
И трюфли, роскошь юных лет,
Французской кухни лучший цвет,
И Страсбурга пирог нетленный
Меж сыром лимбургским живым
И ананасом золотым.
Ошибка довольно распространённая – отождествление автора с его героем. Это Евгений Онегин наслаждается ресторанными деликатесами. Притом Александр Сергеевич относится к нему несколько иронично.
В повести «Барышня-крестьянка», например, упоминаются целых три вида трясущегося желе бланманже: «А сидели мы часа три и обед был славный; пирожное бланманже синее, красное и полосатое». И это тоже ничего не значит.
Если уж искать ключ к кулинарным пристрастиям Пушкина в его поэзии, то тут скорее подойдёт послание к другу Сергею Соболевскому, написанное в 1826 году:
У Гальяни иль Кольони
Закажи себе в Твери
С пармазаном макарони,
Да яичницу свари.На досуге отобедай
У Пожарского в Торжке.
Жареных котлет отведай (именно котлет)
И отправься налегке.Как до Яжельбиц дотащит
Колымагу мужичок,
То-то друг мой растаращит
Сладострастный свой глазок!Поднесут тебе форели!
Тотчас их варить вели,
Как увидишь: посинели,
Влей в уху стакан шабли.Чтоб уха была по сердцу,
Можно будет в кипяток
Положить немного перцу,
Луку маленькой кусок.Яжельбицы – первая станция после Валдая.
– В Валдае спроси, есть ли свежие сельди? если же нет,У податливых крестьянок
(Чем и славится Валдай)
К чаю накупи баранок
И скорее поезжай.
Но и здесь всё не так просто. Перед нами, разумеется, не абсолютный список предпочтений, а гастрономический путеводитель, составленный с учетом местных специалитетов. В гостинице итальянца Павла Гальяни Пушкин сам нередко останавливался и заказывал там макароны с пармезаном. Торжок и вправду славился куриными котлетами, которые готовила Дарья Пожарская. А валдайские весёлые девицы действительно торговали баранками.
Ещё Александр Радищев писал в «Путешествии из Петербурга в Москву»: «Кто не бывал в Валдаях, кто не знает валдайских баранок и валдайских разрумяненных девок?» У них там был своеобразный бонусный аттракцион. Он назывался «Поцелуй через баранку». То есть, конечно же, через дырку в баранке. Чем больше (и, соответственно, дороже) были баранки, тем интереснее выходил поцелуй.
Да, Пушкин, без сомнения, отдавал должное шампанскому и трюфелям. А лимбургский сыр очень даже любил и просил друзей, чтобы они посылали этот сыр ему в михайловскую ссылку. Вместе с ромом, горчицей, вином и так далее.
Любил он и пожарские котлеты, и валдайские баранки. А ещё больше – продавщиц этих баранок.
Простая еда в меню Пушкина: картошка, щи и каша
Но истинное наслаждение Пушкин получал совсем от других блюд, гораздо более простых. Например, от картошки. Вильям Похлёбкин писал: «Возможно, что А. С. Пушкин так и не ел никогда картошки – не успел попробовать!» Якобы, она распространилась уже после роковой дуэли на берегу Чёрной речки. Но Похлёбкин ошибался. Анна Керн вспоминала, что мама поэта «заманивала его к обеду печёным картофелем, до которого Пушкин был большой охотник».
Сам Александр Сергеевич рассказывал о своём распорядке: «В 3 часа сажусь верхом, в 5 – в ванну, и потом обедаю картофелем да грешневой кашей. До 9 часов читаю». А в другой раз признавался: «Ем я печёный картофель, как маймист, и яйца всмятку, как Людовик XVIII. Вот мой обед». (Маймистами в Санкт-Петербурге называли тамошнее коренное население.) В то время печёный картофель готовили в русской печке. Не очищая, обваливали в крупной соли и закапывали в печную золу.
Одним фронтом с уже упомянутыми гречневой кашей, картошкой и яйцами, выступали зелёные щи, а также котлеты из щавеля и шпината. Любил он и ботвинью с осетриной – холодное первое деликатесное блюдо. Нравились Пушкину «двойные щи» в исполнении няни. Арина Родионовна варила их и оставляла до следующего дня. Затем повторно добавляла те же самые ингредиенты – кроме, разумеется, воды – и варила по второму разу. Щи получались невероятно густые.
А ещё она умела делать вкусную пастилу. И была мастерицей по части домашних напитков – квасов, наливок и настоек. Няня вообще готовила неплохо. В отличие от городской прислуги Пушкиных. Невысокое качество их угощений было предметом насмешек. Антон Дельвиг писал:
Друг Пушкин, хочешь ли отведать
Дурного масла и яйц гнилых?
Так приходи со мной обедать
Сегодня у своих родных.
Вероятно, картошка была исключением. Александр Сергеевич, как говорится, брал своё в других местах. Любил молочные продукты. И, опять-таки, простые, деревенские – простоквашу, варенец. Впрочем, варенец он часто брал в Москве, в Английском клубе. А про небо с кучерявыми облаками говорил: «Небо простоквашею».
Блины поэт предпочитал особенные – розовые. Этот цвет придавала им свёкла. Александр Сергеевич мог съесть их три десятка. Главное – делать после каждого глоток воды. Да и простыми блинами не брезговал. Татьяна Демьянова, более известная как цыганка Таня, вспоминала: «Дядя побежал, всё в минуту спроворил, принёс блинов, бутылку. Сбежались подруги, и стал нас Пушкин потчевать: на лежанке сидит, на коленях тарелка с блинами – смешной такой, ест да похваливает: “Нигде, говорит, таких вкусных блинов не едал! “»
Очень нравились поэту яблочные пироги, которые пекли его псковские соседи, Осиповы-Вульф. Письма к ним Пушкин подписывал: «Ваш яблочный пирог». К чаю – варенье из белого крыжовника. Банку этого лакомства он часто ставил на письменный стол во время работы.
Любил он и моченья – яблоки, морошку. Именно мочёной морошки смертельно раненый Александр Сергеевич попросил за три четверти часа до смерти. Жена немного покормила его с ложечки. Сам собирал грибы. А к рыбным блюдам был довольно равнодушен.
Лакомка Пушкин: любитель персиков
Совершенно неожиданно вписывались в этот ряд южные фрукты – персики. Князь Петр Вяземский писал: «Пушкин вовсе не был лакомка. Он даже, думаю, не ценил и нехорошо постигал тайн поваренного искусства, но на иные вещи был он ужасный прожора. Помню, как в дороге съел он почти одним духом двадцать персиков, купленных в Торжке. Мочёным яблокам также доставалось от него нередко».
А вот что писал краевед Владимир Иванович Колосов в книге «Пушкин в Тверской губернии» (1888 год): «Одна современница Пушкина передавала нам, что однажды её муж, тогда ещё молодой человек 16-ти лет, встретил здесь Пушкина и рассказывал об этом так: “Я сейчас видел Пушкина. Он сидит у Гальяни на окне, поджав ноги, и глотает персики. Как он напомнил мне обезьяну!”». Александр Сергеевич вообще был человек без комплексов.
Кстати, имя главного героя главного произведения главного русского поэта имеет гастрономическое происхождение. По легенде, Александр Сергеевич где-то увидел вывеску: «Евгений Онегин – булочных и портновских дел мастер». И Пушкину понравилось.
